Жертвенная Россия
Расследование «Открытой» газетой аферы с капитальным
ремонтом жилья в поселках нефтяников Затеречном и Зимней Ставке еще
острее и трагичнее продемонстрировало очевидное. Мы живем в стране,
где существуют два крайних полюса бытия. На одном полюсе - бОльшая
часть населения, бедствующая, разочарованная, беспомощная в своих
отчаянных попытках спасти себя и своих детей. Защититься от
агрессивной алчности тех, кто обворовал, прихватизировал некогда
великую страну, стал никому не подвластным хозяином ее богатств и
судеб миллионов людей, эти богатства создававших.
Наш обозреватель по заданию редакции побывал в забытых богом и властью
поселках, где в жалком нищенском состоянии доживают свой век люди,
перед которыми надо склонять колени и целовать натруженные руки. Но
власть, вся местечковая шушера, под красноречивое и гордое молчание
краевых правителей безнаказанно и цинично добивает их - престарелых,
слепых, обездвиженных. Они воистину жертвы, которых наше неблагодарное
отечество, выпив из них во имя светлого будущего все жизненные соки,
бросило в дерьмо и под ноги пресыщенным «слугам народа».
Судьба первопроходца
В начале пятидесятых прошлого века в степи, где сегодня
находится поселок Затеречный, высадился трудовой десант. Геологи нашли
в Нефтекумском районе месторождение нефти - и началась романтика
освоения.
Владимир Бутов был среди первых, кого не пугали ни палящий летний зной,
ни декабрьская стужа, от которой спасались у костров, а на ночь
перебирались в палатки.
Жизнь его щедра на события, и радостные, и печальные. Подросток Володя
Бутов наткнулся в лесу на гранату. Протянул руку… Эхо взрыва до сих
пор висит в ушах, а половина снесенной осколком правой ладони - как
посланный судьбой знак.
Было это в далеком 1946 году. С тех пор он инвалид третьей группы,
факт, который тщательно скрывал от всех и никогда не претендовал на,
пусть даже и копеечные, собесовские льготы. «Я здоров, - упрямо
твердил он. - Помогайте тем, кто слаб».
Характер человеку достается по наследству. Прапрадед Бутова - атаман
казачьего подразделения, во время наполеоновского нашествия 1812 года
отбил у неприятеля кибитку с краденым золотом. В честь подвига пращура,
по семейному преданию, подмосковное местечко было названо Бутово.
Отец, Яков Бутов, командир подводной лодки, погиб, защищая Севастополь
в Великую Отечественную войну. Отдал свою жизнь за Родину и старший
брат Владимира Яковлевича.
Владимир Бутов был удачливым мастером своего дела. В шестидесятые годы
его бригада стала первой в Европе по скорости бурения. А в Сирии, куда
его направили в четырехлетнюю командировку, он настолько покорил
мастерством тамошних нефтепромышленников, что был награжден особой
Посольской грамотой. Чего ни до, ни после него не удостаивался никто из
отечественных нефтяников.
Пять лет отслужил на флоте. Как удалось ему с его-то покалеченной
рукой, дающей законное право «откосить» от армии, обойти медицинские
комиссии, загадка. В душе он до сих пор считает себя моряком, связывая
свой жизненный путь с рано оборвавшейся траекторией отца.
В 1961 году на ХХII съезде КПСС провозгласили, что в 1980 году СССР
построит коммунизм. Бутов вместе со всеми переживал лику-ющий подъем и
верил: так будет! Потому что сам его и строил. Ему было тридцать лет.
Впереди простиралась бесконечная жизнь. Он твердо знал, что не
просматрива-ющаяся пока еще на горизонте старость будет достойной и
счастливой. «Сперва мы строим домны, а домики потом», «Прежде думай о
Родине, потом о себе» - это слова из песен тех лет, которые для него
были принципом жизни.
Так же мыслили и большинство его товарищей, подставляя плечо под общее
дело: бурили скважины, месили бетон, клали кирпич, учили детей, лечили
больных, а сегодня живут в этом же поселке, построенном в голой степи.
Разве не имели они права ожидать, что их труд, терпение обернутся для
них, постаревших, подорвавших здоровье, заботой и вниманием тех, кто
рулит богатствами, заработанными первопроходцами?
Право имели, а что получили?!
Клозет вам полагается
Зинаида Трофимовна, супруга Владимира Яковлевича, показывает мне «хоромы», в которых встретил свою старость Герой Труда.
- Это дыры в потолке… мы уж, как могли, заделали. А это, видите, потолок трескается. Чего доброго, обрушится…
Она рассказывает, стесняясь за то, что приходится выставлять перед
гостем неприглядные стороны своего быта. Перечисляет, что еще должны
были сделать рабочие МУП «ЖКХ п. Затеречный» , которые проводили
ремонт, но чего от них так и не дождались.
- А на дверь взгляните, - сокрушенно вздохнула хозяйка. - Перекошена.
Щели. Надо бы новую ставить. Но ремонтники сказали, что не положено.
Мол, купи сама, а мы поставим. Хотела купить, но…
Она не сразу выговорила «нет денег», не желая обнажать крайнюю бедность.
А денег катастрофически не хватает, хотя пенсия у Владимира Яковлевича
выше средней - северные коэффициенты. Львиная ее доля уходит на
лекарства.
И сама Зинаида Трофимовна прихварывает: 75 лет - это все-таки годы, а у
Владимира Яковлевича целый букет недугов. Самая большая беда - он почти
ничего не видит. «Разглядываю только смутные силуэты», - уточнил он. К
тому же у него сахарный диабет. Полагающегося бесплатного инсулина не
получает.
«Надо ехать в Ставрополь на комиссию, - поясняет Зинаида Трофимовна, -
а как его одного отправишь? А я не могу ехать с ним. Давление скачет,
по дому хожу - за стеночку держусь».
- А что, разве нельзя как-то устроить? - удивился я.- Ну, чтобы машину
выделили, помогли сопроводить Владимира Яковлевича в Ставрополь?
Все-таки власть какая-то есть в поселке?
Власть советская, соловецкая
Власть-то есть… Да вот какая она?!
В Затеречный меня привела ставшая достоянием гласности после публикаций
в «Открытой» газете история с «освоением» почти двухсот миллионов
рублей, выделенных на ремонт жилья в поселках Затеречном и Зимней
Ставке.
Свидетельства жителей поселков нефтяников говорят об одном:
значительная часть «ремонтных» денег была использована не по
назначению. Какая их часть, каким образом и на какие цели была
истрачена, сегодня устанавливает следствие.
Я обходил дома, в которых был проведен ремонт. Точнее было бы
приставить частицу «якобы» или же выделить слово «ремонт» кавычками.
Много чего увидел и услышал я, разыскивая следы ремонта. Цифры, факты,
фамилии, комментарии оседали в блокноте, как штрихи душераздирающей
картины.
Квартиру первого бурильщика я не мог обойти вниманием и начал
путешествие именно с нее. Отношение местной власти к одному из самых
заслуженных и уважаемых тружеников поселка - это своеобразный тест на
отношение к людям.
Чтобы предельно сжать «правду жизни» в емкий образ, я провел маленький
эксперимент. Придерживаясь за натянутую вдоль асфальтовой дорожки
бельевую веревку, ведущую вглубь огорода, я закрыл глаза, и, осторожно
переступая ногами, двинулся к «цели», считая шаги.
Я насчитал пятьдесят семь шагов.
Пятьдесят семь шагов отделяют порог дома от «удобств», совмещенных с
прогулкой по свежему воздуху. Этот путь, цепляясь покалеченной рукой
за веревку и сбивая на землю прищепки, каждый день проделывает
слепой, больной человек. Туда - «компас» левая рука, обратно - правая.
Когда ему совсем плохо, за руку ведет жена. «И в снег, и в ветер...»,
как пели романтики, открывавшие и дарившие стране несметные богатства,
которые сегодня неутомимо «осваивают» преуспевшие счастливчики. На
сооружение туалета в домике первопроходца у власти денег нет.
Я фотографирую первого буровика поселка. Вспоминаю детали разговора с
Зинаидой Трофимовной. Перед глазами возникает картина: развалившийся в
кресле чиновник, накручивая на пальце брелок с ключами от иномарки,
цинично ухмыляется: «Надо было в молодости позаботиться об удобствах».
Звучит как выстрел в спину.
Владимир Яковлевич, словно угадав мои мысли, смотрит вдаль невидящими
глазами и шепчет, словно продолжая наш разговор: «Я моряк... ненавижу
воров... За что отдали жизнь отец и брат?»
От всей души желаю главе поселковой администрации Александру Гецману и
начальнику МУП «ЖКХ п. Затеречный» Николаю Дрогалину, которые
организовали и провели «ремонт» жилья в поселке, дожить до седых волос
и встретить старость ежедневным моционом вдоль бельевой веревочки,
которая ведет к сортиру.
Вынесет всё, что Господь пошлет
Одно из сильнейших впечатлений, вынесенных из командировки, -
восхищение способностью наших людей выживать в самых жутких условиях.
Елена Ивановна Воробьева в одиночку подняла троих сыновей. Муж вроде
бы есть, но его не видно, не слышно, и помощи от него никакой. Двадцать
пять лет назад она закончила Первомайский совхоз-техникум, получила
непыльную конторскую специальность.
Когда поняла, что рассчитывать ей не на кого, всплакнула, а потом
стиснула зубы. Выбор был небогат: распустить нюни и пропасть самой и
детей загубить, либо принять вызов. Кем только не довелось ей
работать, чтобы добыть для семьи лишнюю копейку, - и учетчицей, и
дояркой, и стрелком в военизированной охране, и уборщицей, и поваром.
Но спасало семью другое ремесло - торговля рыбой. Рыбу заготавливала
так: выезжала в соседнюю республику на Каспий и в рыболовецкой бригаде
на равных с мужиками тащила бредень, набивала несколько мешков уловом
и везла в Нефтекумск. «Вся рыбой провонялась», - вспоминает она и
загрубелыми пальцами проводит по выцветшим на солнце бровям…
Старший сын Андрей с двенадцати лет выезжал с матерью на путину.
Он-то и дался ей дороже всех. Однажды после школы он подрабатывал на
Сухокумском перегонном заводе. «Сегодня это легальное производство», -
подчеркивает Елена Ивановна. Я это понимаю так, что в те времена это
была полуподпольная шарашка, крышуемая кем-то из местного начальства,
на которой гнали солярку, а может быть, даже и самопальный бензин, от
которого чихают автомобильные двигатели. Никакой техники безопасности,
набирали необученную дармовую рабочую силу, чтобы платить копейки...
Взрыв был такой силы, что напарник Андрея вылетел в окно, а сам он превратился в пылающий факел.
45 процентов кожи обгорели, обожжены 60 процентов дыхательных путей.
«Не жилец», - шептали в больнице. А она, утайкой смахнув слезу, не
сдавалась: прознала, что в Краснодарском крае водится чудодейственная
«живая вода», поехала и разыскала. Смазывала спину, плечи, шею своему
мальчику «живой водой» и оливковым маслом с известковой водой. И
выходила.
Потом вместе с сыном перенесла и перитонит, который просмотрели местные
эскулапы. Если бы не мама, которая заподозрила неладное и заставила
везти Андрея в районную больницу… Когда парня в полубеспамятном
состоянии свалили на больничные простыни, гной уже расползался по
всему подбрюшью. Выцарапала из объятий смерти и на этот раз.
А когда надвинулась новая жуть - гнойник в черепной кости, и хирурги
долбили кость, у нее уже не было даже сил отчаиваться. Только
выдохнула: «Господи, да за что же?». И вновь стянула себя в корсет
железной воли: не ныть и стоять до последнего! Поставила сына на ноги и
на этот раз.
Строители из МУП «ЖКХ» оказались коварнее судьбы. Их она не смогла перебороть.
- Вот, посмотрите, - вела она меня по дому. - Крышу ремонтировали,
когда мне было 12 лет. Сегодня мне сорок шесть. С тех пор ее не
трогали, она течет. Где же ремонт?
Штукатурка на стенах осыпается. Полы качаются. Из дыр и рассохшихся
щелей в прихожке торчат горе и безысходность. «Меня же и обвиняют в
том, что это я сама дом в развалюху превратила», - расстроенно
развела руками хозяйка…
"Мне сказали", что деньги закончились
После того как мы завершили экскурсию вокруг дома Ивана
Федоровича Сулимы, жителя поселка Зимняя Ставка с улицы Мира, 6, он с
хитрецой посмотрел на меня:
- А теперь угадайте, во сколько строители оценили этот так называемый ремонт?
Я задумался, пытаясь связать скудные познания о ценах стройматериалов с расценками на строительные работы.
- Ладно, и не пытайтесь. Строители заявили, что все это потянуло на несколько сот тысяч.
Тут уж я не смог скрыть изумления.
Самая затратная операция, на которую решились строители, - обкладка
щитовых стен старого дома кирпичом. Я прикинул: штук восемьсот кирпичей
ушло. Ну, песок, цемент. Добавим кладку. Про остальное и говорить
смешно. И сорока тысяч не набежит. Больше всего поразило, что стены
были положены прямо на землю - фундамента не было. Разглядев
нарисованное на моем лице недоумение, Иван Федорович подтвердил:
- Именно, фундамента нет. Вы кого угодно спросите. Пройдите, поговорите с людьми.
Мы пошли. Поговорили. В самом деле, стены клали прямо на землю. На
фундаменте, видимо, сэкономили. А может, решили, что кирпич из пуха. В
некоторых домах стены уже потрескались. Что с ними будет через год-два,
а может быть, и раньше, понятно и тому, кто ни разу в жизни не держал
в руках мастерок.
- А еще запишите! - умоляющие глаза женщины следили за тем, как
застывающей на холоде пастой я заносил в блокнот подробности разговора,
с такой надеждой, будто перо журналиста выписывало банковский чек.
Антонина Николаевна Клименко с улицы Островского, 3 в поселке Зимняя
Ставка упросила меня сфотографировать… шпингалеты на окнах. Они в самом
деле заслуживали фотосессии и много расскажут о «мастерстве»
строителей МУП «ЖКХ» и об их отношении к людям. Читатель,
приготовьтесь: шпингалеты на окнах установлены… снаружи. Это напомнило
мне анекдот про горшок, в котором ручку упрятали внутрь.
Когда Анна Николаевна потребовала от строителей переделать нелепый
брак, ей чуть ли не выговор объявили: мол, это она сама так заказала.
Поэтому «харэ права качать!».
Татьяна Николаевна Перекодина с улицы Островского поселка Зимняя Ставка
сообщила, что после ремонта в ее доме окна перекошены. Форточки не
закрываются. Двери не сходятся. Кровля течет.
Патимат Магомедовна Магомедсултанова в объединении проработала двадцать
лет, вырастила троих детей. «Хотя бы косметический ремонт сделали, -
жалуется она. - Стены осыпаются, полы гнилые. Упрашивала, чтобы
отремонтировали. Мне сказали, что деньги закончились». Вообще этих
сюжетов с обманутыми, отчаявшимися чего- либо добиться людьми в моем
блокноте много, писать их не переписать. Наглядевшись на эту
беспросветную жизнь униженных и обворованных людей, любой
сострадательный человек с неугасшим сердцем уедет отсюда с тяжелым
сердцем и долгой бессонницей.
И будут в такт учащенному сердцебиению пульсировать в висках
риторические, безответные в нашем крае вопросы: да как же такое
допустила наша пафосная остекленелая власть с ее барабанными клятвами
верности Закону и Конституции? В конце концов, чего тогда стоят
призывы нашего губернатора и его команды к ставропольскому обществу
объединяться и бороться с коррупционерами, мздоимцами, с чиновниками,
способными украсть копейку из руки нищего и не поперхнуться?!
Чего ОНИ стоят без сострадания, без сочувствия к этим людям, без ясно
и публично выраженной позиции краевого правительства к самому факту
несостоявшегося капремонта (подчеркиваю: ка-пи-таль-но-го(!!!) ремонта)
жилья людям, давно заслужившим эту государственную малость-милость?!
Почему ОНИ так подчеркнуто лояльны к тем, кто обворовал заслуженных
пенсионеров, этих несчастных стариков?! К тем, кто хитро и подло
хранил как страшную тайну от населения поселков факт того, что год за
годом, начиная с 2003-го, раз за разом на капитальный ремонт жилья
перечислялись миллионы и миллионы бюджетных средств (а их
распорядители и те, кто знал жгучую тайну, издевались над своими
односельчанами, земляками, гоняя из своих кабинетов их, стариков,
пришедших просить «хотя бы дощечки для туалета во дворе»)?
Теперь из публикаций «Открытой» этот секрет известен всем поселковым
жителям, обманутым безымянным жульем. Люди дают показания следствию,
которое ведет уголовное дело по факту нецелевого использования (считай
разворовывания) бюджетных средств, выделенных на капремонт,
рассказывают о житье-бытье с демонстрацией своих хибар журналистам
«Открытой». При этом ни члены краевого правительства, ни одно
прикормленное властью СМИ не пожелали увидеть все это собственными
глазами.
Более того, они бросились защищать тех, кто знал или имел отношение
к распределению миллионов, не дошедших до поселков, пытаются
дезавуировать приведенные в журналистском расследовании факты, то есть
опровергать неопровержимое.
Ставропольская белодомовская власть (вопреки всем
путинско-медведевским призывам мобилизовать на борьбу с коррупцией
общество, наиболее его активных граждан) своим красноречивым молчанием
не только благословила травлю «Открытой» газеты, но - что самое
омерзительное - развязала руки нефтекумским гонителям, безнаказанно
расправляющимся сегодня с теми из жителей поселка Затеречного, которые
НЕ молчат об исчезнувших ремонтных миллионах.
Их очень мало - этих НЕ МОЛЧАЩИХ, бросающих вызов беспределу от
имени своих обманутых, затюканных, запуганных земляков - престарелых,
слепых, обездвиженных, уже физически не способных защитить себя, тем
более воевать за то, что им положено по праву.
Среди НЕ молчащих, людей сохранивших человеческое достоинство, истинное
сострадание и любовь к ближним, - вдова, мать четверых детей, депутат
муниципального совета поселка Затеречного Валентина Сергеевна
Можарова; 84-летний ветеран войны, председатель Совета ветеранов
Затеречного Андрей Тарасович Головко; председатель Нефтекумского
районного совета ветеранов Николай Иванович Толокольников; жительница
Затеречного, «простая русская баба» (помните эти гордые слова героини
из знаменитого фильма «Председатель»?!) Татьяна Михайловна Зайцева;
депутаты поселкового совета Затеречного Лидия Абмарцумовна Габриелян и
Павел Иванович Высоцкий.
Они простые русские люди, все богатство которых - скромная пенсия, но
главное - их страдающая душа и живая совесть... Они возмущаются,
переживают, страдают и даже плачут, они полагают, что справедливость
должна во что бы ни стало восторжествовать, а зло быть наказанным, и
вор должен сидеть в тюрьме.
Прожившие в трудах, по чести - по совести всю жизнь, они остались
наивны и доверчивы, как дети. Но без таких, как они, обрушилась бы
последняя вера в справедливость и у более молодых, сильных и
образованных, ибо ничего не возникает ниоткуда: эти старики - наши
истоки. О них мы поговорим в следующей публикации. Но больше всего о
тех, кто их гнобит, унижает, уничтожает под дланью власти.
