Центробанк РФ прогнозирует массовый кредитный дефолт граждан

По данным Национального бюро кредитных историй, объем кредитов населения за последние два года почти удвоился — 8,8 трлн руб. на июль 2013 года. Сейчас в портфелях российских банков, по данным ЦБ, 426,6 млрд руб. проблемных розничных кредитов (ими считаются ссуды, платежи по которым просрочены на 90 дней и больше). За январь—май их объем вырос на 92 млрд руб. против 50 млрд прироста за весь прошлый год. Всего с невыплаченными кредитами живут 34 млн человек — это 45% экономически активного населения страны. Людей, кто еще ни разу не сталкивался с банками, в стране осталось мало. По данным Центробанка, 66 млн россиян хотя бы один раз брали кредит, при этом кредитоспособная часть населения — около 80 млн человек. На 1 июня 2013 года каждый десятый заемщик в России успел оформить на себя больше пяти кредитов, причем за год доля таких россиян выросла на 52%. В некоторых регионах доля экономически активного населения, получившего кредиты, близка к 100%. Это Челябинская, Свердловская области, Башкирия, Хабаровский край и Кемеровская область, где живет семья Смирновых. Исследование бюро пестрит удручающими терминами вроде "массовый дефолт", "кризис платежеспособности" и "перекредитованность".

Охоту, с которой в регионах берут потребкредиты, можно назвать бедой хуже героина — деньги оказываются самым сильным наркотиком. Разыскивая героев для этой статьи, я не просила об интервью людей, взявших кредиты на развитие бизнеса, лечение или ипотеку: эти причины влезть в долги серьезнее, чем новый айфон. Но на втором месяце поиска героев стало казаться, что в самые страшные долги влезают здоровые люди, у которых в жизни все не так уж плохо. Мои вопросы о выборе банка, процентах и экономии не встречали понимания. Собеседники не воспринимали кредит как дорогой продукт, чей-то бизнес, финансовую услугу или кабалу. Большинство заемщиков, особенно из небольших городов или сел, относятся к потребкредитованию как к помощи от государства, видя в них что-то вроде советских касс взаимопомощи, очень смутно отдавая себе отчет, как устроены и на что существуют банки. "Хотелось хорошо пожить, и вроде стало получаться, как вдруг..." — главная их жалоба. Большинством движут не соображения экономической целесообразности, а желание жить не хуже соседей и лучше, чем можешь себе позволить. Многие не могут отмахнуться от агрессивной, навязчивой рекламы "легких денег". На молодых серьезно влияет телевидение: если в крупных городах от него модно отказываться, то провинция до сих пор завтракает, обедает, ужинает и проводит выходные за просмотром реалити-шоу и сериалов. В единственном кафе города Калач, что в пяти часах езды на автобусе от Воронежа, под песню "Вся Москва блестит, вся Москва горит" все посетители смотрят "Дом-2". Я слушаю историю о 25-летнем парне, который хотел показать своей девушке, что состоялся как мужчина, говорил ей, что работает, а сам подделывал справки о зарплате и постоянном месте работы, чтобы получать кредиты. В мае его нашли в лесу за родной деревней в запертой машине и шлангом от выхлопной трубы внутри. Его брат не верит, что это было самоубийство и считает, что он связался "с плохими людьми". Но признает, что о том, сколько на самом деле у брата было долгов и кредитных карт, семья узнала только после его смерти. Вернувшись в гостиницу, я включаю телевизор. На экране героиня сериала объясняет следователю: "Захочешь жить нормально, одеваться, обуваться прилично — еще не на то пойдешь".

Соблазн жизни не по средствам настолько силен, что россиян не пугают высокие ставки по кредитам, в то время как европейцы отказываются покупать что-либо в рассрочку с доплатой в 5-6%, считая их грабительскими. Правил вроде не брать кредита, превышающего месячную зарплату мужа, или брать только тот кредит, ежемесячная выплата по которому не больше 30% от основного дохода, я не слышала ни в одной семье. Зато собрала десятки других историй. Вахтер из Екатеринбурга взял в кредит 300 тыс. руб. на свадьбу сыну, потому что невеста требовала, чтобы все было "как у людей" и "красиво, как по телевизору". Через два месяца после праздника отец лишился работы, платить банку теперь нечем. В Томске преподаватель иностранных языков решила продать почку, чтобы выплатить кредит за автомобиль и ремонт в квартире. Списалась по почте с якобы больной учительницей музыки, мужу сказала, что едет в командировку, и полетела в клинику в Германию. После операции покупательница органов сказала, что у нее нет обещанных €40 тыс. Донор вернулась в Томск к невыплаченным кредитам и без почки. Сейчас лечится у психиатра и пытается отсудить деньги. В Кирове домохозяйка второй раз решила стать суррогатной матерью, чтобы взять кредит на новую машину мужу и построить дачу. Ее соседка по палате тоже рожала младенца для другой семьи: надо было платить кредит, взятый на операцию по увеличению груди.

Большинство героев отказываются называть свою настоящую фамилию и говорить при включенном диктофоне: стыдно признавать себя банкротом, стыдно вспоминать "потребительский запал", стыдно отвечать "нет" на вопрос "Когда-нибудь считали, во сколько обошелся вам кредит на новую стиральную машину?" Свою злобу и разочарование они переносят на правительство. "Была работа с зарплатой в тридцать тысяч, набрали кредитов. Сейчас работы нет, своего жилья нет, продано почти все, единственный доход — пособие 1000 руб. в месяц, ребенку два года. Кредит платить нечем, а государство остается на стороне банков. Для чего все высокие разговоры о наивысшем статусе семьи, если банки государству дороже любых других ценностей?", "Государство загнало народ в долговую яму, раздавая кредиты налево и направо!", "Но правительство нас не слышит, чем мы будем беднее, тем легче нами управлять. Проблемы негров хозяев не колышат...", "Для государства и чиновников мы "налоговый скот". Естественно, они будут поддерживать банки", "Осталось ввести крепостное право и всех должников оформить в собственность банков. Властям все равно, что порядочные люди кончают жизнь самоубийством", "Наше правительство может простить долги Алжиру, помочь, к примеру, Исландии или тем же банкирам, а своему народу — это для них тяжело и необязательно. Я считаю, надо объединятся и заявлять о себе", "Куда же подевались настоящие Раскольниковы? Кто найдет управу на этих кровопийц?!" — это самые корректные из тысяч сообщений на форумах о потребкредитовании.

С 2010 года авторы этих жалоб ждут закона о физическом банкротстве, который Госдума будет рассматривать осенью. Впрочем, готовый ко второму чтению законопроект облегчит жизнь далеко не всем заемщикам. Из принятых недавно поправок следует, что банкротом может объявить себя человек, у которого долг начинается от 300 тыс. руб. В первом варианте было 50 тыс., и тогда банкротами могли стать свыше двух миллионов россиян. Кроме того, начавшему процедуру банкротства должнику придется тратиться на услуги финансового управляющего, а это еще минимум 10 тыс. руб. в месяц. Такую же сумму он обязан внести на депозит суда уже при направлении заявления о банкротстве. Из текста новой версии закона исчез перечень того, что не может быть изъято и описано приставами, осталась лишь ссылка на Гражданский процессуальный кодекс. По нему у должника нельзя забрать единственное жилье, землю, на которой стоит его частный дом, огород, чайник, кастрюли, ботинки, одеяло и другие предметы личного быта, за исключением драгоценностей и предметов роскоши; инструменты, необходимые для работы, скот, птицу, кроликов и пчел тоже оставят. Не заберут из дома еду и деньги общей суммой 30 тыс. руб., топливо, необходимое семье должника для готовки, а также призы и госнаграды. Конфисковать и пустить с молотка могут квартиру, если она куплена в ипотеку, автомобиль и бытовую технику. Процесс физического банкротства может длиться до двух лет, так что расходы почти наверняка окажутся сопоставимы с суммой долга.