Россия развивается задом наперед: от Просвещения – к Средневековью
Группа частных лиц, находящихся у власти, превратила свою личную волю в закон
Завершившаяся сессия Государственной Думы широко обсуждается в прессе. Дескать, каковы итоги? Многие говорят, что главный итог – закручивание гаек, принятие антиоппозиционных законов. Но главная проблема лежит глубже. Тихой сапой наш режим отказывается от идей Просвещения, которые традиционно ограничивают любую, даже формально абсолютную власть во всем мире на протяжении последних веков. Как власть может быть ограничена, оставаясь абсолютной? Нет ли в этом логической ошибки? На самом деле ошибки нет.
Почему государь император не бьет стекла в винных магазинах? Не ворует велосипеды? Не крадет дамские шубы из театральных гардеробов? Эти странные вопросы пришли мне в голову несколько лет назад, когда я читал знаменитую книгу Петра Казанского «Власть Всероссийского Императора».
В книге объяснялось, что император стоит выше закона. Он принципиально ни перед кем не ответственен. Прочие жители Российской империи обязаны выполнять монаршую волю.
Так чего бы императору витрин не бить? Оказывается, император не штурмует ларьков не потому, что не может (юридически имеет полное право), а потому, что, будучи самодержцем и верховным законодателем, обязан подавать подданным пример законопослушного поведения. Иначе говоря, император ограничен не столько законом, сколько традицией. Традиция требовала от императора подчиняться изданным им законам, хотя юридически это было не обязательно.
Казалось бы, какая малость – «традиция». Но если вдуматься, в ее основе лежит четкое разграничение императора как государственного института и физического лица – Николая Романова. Не всякое желание Николая Романова есть закон. В Российской империи законопроект не мог быть утвержден императором без предварительного одобрения в Государственном совете. Если цари хотели обойти Госсовет, они созывали Особые совещания. Тогда законы принимались на основе рекомендаций этих совещаний.
Разделительная линия, проведенная между монархом как институтом и монархом как физическим лицом, существовала не всегда. Она возникла лишь в период Просвещения. В Средневековье монархи управляли государствами в соответствии со своей частной волей. Во что это выливалось на практике? Захотел Иван Грозный боярина казнить - и казнил. Петр Великий, даром что был реформатором, иногда пользовался доставшимся ему от прежних времен правом убивать без суда и следствия. Царь Алексей Михайлович Тишайший любил бояр с моста в речку кидать. Для смеха, не со зла. И ни один милиционер (если бы они тогда были) даже и не подумал бы выписать ему штраф за хулиганство.
Короче говоря, воля частного лица, занимавшего трон, и государственный закон полностью совпадали. Государством управляли, как правят частной лавочкой. Любое самодурство монарха мгновенно превращалось в законодательный акт, любая немилость грозила придворному смертью.
Лишь с приходом Просвещения установилось мнение, что монарх воплощает высший нравственный и политический идеал и потому не может править государством в соответствии с личными прихотями. Это привело к резкому улучшению качества государственного управления, ибо дало зеленый свет для появления квалифицированной бюрократии, существование которой невозможно в стране, где все решает личный каприз монарха. Бюрократия может действовать, только опираясь на формальные правила, а последние не могут существовать, если законом является частная прихоть монарха, которая может меняться чуть ли не ежедневно.
После длинного теоретического отступления взглянем на сегодняшнюю Россию. И что же мы с удивлением обнаружим? Мы обнаружим, что буквально в последние пару месяцев идеи Просвещения, в рамках которых частная воля физического лица (пусть и занимающего высший пост) и государственное законодательство разделены, потерпели полный крах.
Мог ли самодержец всероссийский запретить людям ходить по улицам в галошах? Юридически мог, как абсолютный монарх. Но практически был ограничен пониманием, что запрет на галоши – лишь воля частного лица, пусть занимающего трон. И эта воля не может стать законом.
Последним русским царем, который всерьез использовал государственные законы для личного самодурства, был Павел I. Монарх встретил будущего поэта Пушкина на прогулке с нянькой. И, обнаружив на малолетнем Солнце русской поэзии картуз, няньку пожурил. Дешево отделались. Именно в этот период картузы решением императора были запрещены. Хорошо, что Пушкину было года два, иначе не миновать ему Сибири.
Павел I был убит своим окружением во многом из-за подобных выкрутасов, идущих вразрез с духом времени. Преемники не повторяли его ошибок.
Что мы имеем в современной России? Воля частных лиц, представляющих партию власти, обращена в закон. Законом налагаются ограничения на Интернет. Некоммерческие организации, получающие финансирование из-за рубежа, провозглашаются «иностранными агентами». Планируется запрет волонтерской деятельности, иначе говоря, простой помощи людям из благотворительных побуждений. Все это сильно напоминает деятельность покойного Павла I, не находите?
Правящее большинство Государственной Думы хочет принять закон, на основании которого депутатов будут исключать из парламента не за преступления, а просто на основании решения комиссии по этике. Понятно, что эта мера грозит в основном оппозиционным депутатам.
Группа частных лиц, находящихся у власти, превратила свою личную волю в закон. Новое законодательство грозит огромными штрафами просто за хождение по улицам, которое может рассматриваться как незаконное шествие.
Получается, что Россия в данном вопросе развивается задом наперед. От идей Просвещения – к Средневековью. Ведь в Средневековье расшалившийся король мог взять штурмом пивной ларек – ему ничего бы за это не было. Петр Первый в молодости буянил, пользуясь абсолютной безнаказанностью, которую даровал ему статус монарха.
Получается, что мы возвращаемся к временам чуть ли не Ивана Грозного. Захотят законодатели обидеть какого-нибудь Пупкина и примут закон оштрафовать его на миллион. Кто им запретит? Именно так действовали средневековые монархи. Но именно этот образ действий стал абсолютно невозможным в цивилизованных странах уже в XVIII столетии.
Или запретят по улицам ходить. Скажут – незаконно, всякий прохожий обязан зарегистрироваться как иностранный шпион. Мало ли с какой целью он по улице идет? Может, он якобинец какой? Именно в таком стиле мыслил Павел I, Царствие ему Небесное.
Короче, Просвещение в России сдохло, да бойко так. Еще вчера бегало, хвостом виляло. И вот – на тебе.
Триста лет было принято считать, что законы выражают общую волю, совокупную волю всех жителей государства, которая стала законом через специальную процедуру. И вот на тебе – возврат на 500 лет назад.
Что может означать отказ от Просвещения для страны? Практика показывает, что подобные откаты назад бывают в истории, но всегда заканчиваются плачевно для их организаторов. Ибо терпеть деспотическое правление мало кто хотел даже в XVIII веке, не говоря уже о XXI.
Отказ от правления с помощью законов и институтов, переход к управлению на основании частной воли президента или депутатов от «Единой России» не сулит государству ничего хорошего. Самодурная борьба со смутьянами, запрет французской моды и книг – все это было уже в нашей истории.
С помощью подобных мер нельзя исправить ситуацию в стране, можно лишь настроить против себя решительно всех. Что и сделал бедный Павел I, чьи цели были исключительно благими – он хотел навести порядок в государственном аппарате после хаоса последних лет правления Екатерины Великой. И чего он добился? «Апоплексического удара» и слов наследника «при мне все будет, как при бабушке»?
Если режим хочет выжить, ему надо думать о комплексной реформе экономики, о возвращении стране ее промышленного потенциала, об отказе от сидения на сырьевой игле. Игра в коллективного Угрюм-Бурчеева, которой с упоением предались наши государственные деятели, может на пустом месте создать пропасть между властью и самыми лояльными ей и неполитизированными людьми. С помощью штыков можно решить любые проблемы, но на них нельзя сидеть, говорил Наполеон.
Государство не может быть основано на самодурстве начальства и отсутствии законов. Если правители не понимают этого, история и народ им это объяснят. Дай Бог, чтобы это объяснение было более мягким, чем в случае с блаженной памяти царем Павлом Петровичем.
Отсюда
